PsyhologToday.Ru

Научное познание неизбежно требует понимания векторной динамики или организующей (констеллирую-щей) структуры. Начинать следует всегда с первичного аспекта, которому подчинены все второстепенные, то есть с метафизического исследования. Под «метафизикой» я понимаю постижение среди движущих сил упорядочивающего первоначала, находящегося «по ту сторону» всех тех данных, которые доступны научному познанию и выявляются с помощью пяти органов чувств. Упорядочивающее первоначало — это цель, которая поддерживает все прочие содействующие факторы и, следовательно, служит универсальным знаменателем.

За любой составляющей ситуации и любым аспектом поведения индивида наличествует цель, которая включает их в свой гештальт. Для понимания того, к чему обращено данное конкретное действие, необходимо отыскать конечную цель всего индивида, которая первична, поскольку является эпицентром всех регистрируемых и поддающихся наблюдению данных.

Исследование можно назвать метафизическим, если оно изучает то запредельное, которое способно упорядочить все сплетение второстепенных целей. По природе конечная цель заключена в перводвигателе, но обнаруживает она себя на крайней стадии реализации; рационально ее можно различить по создающему ее принципу, ради которого она и создается (эффективность и нацеленность). Сущность конечной цели человека единосущна свойствам онто Ин-се: это принцип (начало) существования определенным образом в рамках экзистенции. Этот принцип может также называться константой «Н».

Знание этого наделяет полномочиями проводить чистое исследование, то есть оно позволяет проникать в любую научную дисциплину силой оперативного знания. И в этом оно определяет себя в качестве онтологической философии.

Осуществление смысла-судьбы в метафизическом горизонте

Если бытие есть, то оно существует как совершенное, оптимальное, всеобщее и завершенное бытие. В своем совершенстве оно не ведает ни рождения, ни смерти, ни, соответственно, становления. Не имея составных частей, оно всегда суть единое целое. «Я», маленький человек, понимаю, что существую, и этот факт моего существования противопоставляет меня ничто: я вижу, что рождаюсь и умираю, и — подобно мне — рождаются и умирают другие люди. Среди мне подобных я не нахожу того принципа, который оправдывал бы мое начало и мой конец. Если все рождаются и все умирают, то кто был первым? Первый начавший существовать должен был обладать властью над существованием: лишь это может породить существование. Начало должно лежать в чем-то, что есть всегда.

Рассуждая рационально-логически, если я соглашаюсь с тем, что я был рожден кем-то, кто был сначала, а затем исчез, то, исследовав все возможные варианты подобного предположения, я по-прежнему остаюсь в положении, где есть рождение и есть смерть: я не могу установить принцип существования, исходя из константы жизни и смерти.

Моя логика способна к пониманию, лишь если существует некое «первоначало», оправдывающее себя и, следовательно, узаконивающее все дальнейшие умозаключения. Есть некое начало настолько абсолютное, что никогда не изменяется. Оно всегда было и всегда будет. Тогда как я нахожусь в становлении, оно пребывает вечно. Мой рассудок настаивает на этом. Я не способен найти удовлетворительный критерий существования, если не отыщу той основы, коей является бытие. Бытие суть нечто, обладающее достаточным правом оправдать для моей логики и гарантировать ей существование, рождение, смерть, — следовательно, становление.

Мой рассудок успокаивается, поскольку я допускаю нечто, что есть всегда и, следовательно, способно обусловить рождение существования любого типа.

Но мой рассудок ставит второй вопрос.

Я рождаюсь и затем умираю; в отличие от меня, создавшее меня Бытие пребывает вечно. Если я являюсь следствием того, что вечно, то и я должен бы быть вечно. Как может единое бытие делиться на время и пространство? Может ли целое становиться частью?