PsyhologToday.Ru

• почему ситуация оказывает с голь радикальное воздействие на человека?

• почему часть людей, оказавшись в конкретной ситуации, тем не менее демонстрирует такой тип поведения, который явно не вписывается в ситуационные требования?

Попробуем на них ответить.

Ситуационные факторы потому так мощно воздействуют на поведение, что — обратите внимание, как тривиально, казалось бы, данное утверждение — каждый человек видит, понимает и объясняет ситуацию, т. е. он строит ментальную репрезентацию ситуации, и именно эта репрезентация выступает в качестве фактора регуляции его поведения.

Заметим! Не личностные черты, не характеристики ситуации, а своеобразие ментального образа ситуации является действительной и решающей «причиной» человеческого поведения. Таким образом, часть людей в силу особенностей организации своего ментального опыта, а именно сформированности механизма непроизвольного интеллектуального контроля, способна строить более объективированные ментальные репрезентации. В этих условиях у них вырабатывается такой специфический механизм регуляции поведения, как «индивидуализация себя как субъекта социального поведения» (Zimbardo, 1969; Трусов, 1984). И чем более объективирована ментальная картина того или иного события, тем более независимым от ситуационных требований оказывается индивидуальное поведение. Добавим к этому, тем в меньшей мере личностные черты будут коррелировать с особенностями поведения данного человека в конкретной ситуации.

Не меньший интерес в контексте анализа природы когнитивных стилей представляет связь сформированности непроизвольного интеллектуального контроля с таким психическим состоянием, как субъективное чувство контроля. Исследования явления «выученной беспомощности» (learned helplessness) свидетельствуют о том, что если в опыте человека отсутствуют связи между его произвольными действиями и определенными последствиями этих действий, то у него возникает чувство неконтролируемости происходящего. Характерно, что результатом «выученной беспомощности» (в виде субъективного убеждения в невозможности повлиять на последствия своих поступков и ход событий в целом), как правило, является депрессивное состояние с выраженным акцентом на самообвинение. В итоге мы сталкиваемся с так называемым «парадоксом депрессии»: самообвинение сочетается с убежденностью в неконтролируемости последствий и атрибуцией причинности происходящего внешним факторам (Laing, 1967; Abramson, Sackeim, 1977).

В первоначальном варианте когнитивной теории депрессии А. Бека понятие когнитивного стиля имело ключевое значение (Beck, 1983). Основной вопрос, на который он искал ответ, заключался в следующем: почему при наличии в жизни тяжелых, драматических событий у одних людей развивается депрессия, тогда как у других при аналогичных событиях — нет. Было высказано предположение, что связь между психотравмирующими событиями и депрессией опосредована характерными для индивидуума способами интерпретации соответствующих событий. В частности, выделялись два основных когнитивных стиля: социотропия (склонность к интерперсональной зависимости, потребность в тесных взаимоотношениях в сочетании с выраженным беспокойством относительно неодобрения своего поведения другими людьми; критическим психотравмирующим событием в этом случае является, например, смерть супруга) и автономия (склонность к личностной независимости и потребность в контроле происходящего; критическим психотравмирующим событием в данном случае является, например, потеря работы). Выявления этого, по сути дела, биполярного когнитивного стиля — социотропии/автономии — осуществлялось с помощью специально разработанного опросника.