PsyhologToday.Ru

Бытие есть настолько, насколько я существую. Я при-частен тому, что есть высшее Бытие, понимаю его, познаю, пользуюсь им, — ровно настолько, насколько я существую. Я есть, насколько я существую, а не насколько есть высшее Бытие. Под «насколько я существую» я понимаю не квант существования, который приведен к зрелости логико-историческим «Я», а то, «насколько я существую» с точки зрения потенциала онто Ин-се, то есть конституирующего и формализующего ядра своеобразной личности каждого из нас. Бытие есть настолько, насколько я существую, следовательно, я могу взаимодействовать с Бытием настолько, насколько Бытие уже конституировало меня существующим: я близок ему, поскольку я субстанцирован его причастностью ко мне, и мое право спорить и вести диалектику обосновано ценностью моего бытия. Модальность моего бытия, пусть она и незначительная, конституирует меня касающимся Бытия. Ей причастна также и логика Бытия и, следовательно, насколько я существую, настолько я могу быть призванным.

Бытие призывает меня, но когда я полностью откликаюсь на этот зов и начинаю контролировать его, то есть по мере того, как я логически осознаю свой онтиче-ский потенциал, я конституирую себя как участник и собеседник Бытия. Первое «Я» полагает меня как «Ты», но как только — благодаря объективному «Ты» — я становлюсь «Я», я сопричастен ему, ведя диалог в рамках, установленных первым вдохновителем.

Теперь проблематика меняется: она предстает с точки зрения уже не человека, но Бытия.

Для Бытия я существую, поскольку Оно есть. Я становлюсь присутствием, обретающим реальность в Бытии. Совершенно очевидно, что Бытие есть настолько, насколько я существую. Однако, обратив этот аргумент, можно сказать, что для Бытия я существую, поскольку Оно есть. Вновь мы возвращаемся к тому, что человек в самом себе мерит Бытие по тому, как оно ему причастно; человек измерен, но и измеряет в свою очередь сам. Таким образом, я настолько причастен Бытию, насколько существую и могу охватить все свое «существую» своей логикой; исходя из этого, я могу, соответственно, понять, насколько я есть. Коль скоро это установлено, и для Бытия я существую, поскольку Оно есть, поскольку Оно есть во мне; поскольку Оно присутствует и проявляется во мне, я есть Оно. Это неумолимая взаимообратимость, где утверждение подтверждает утверждаемое.

Я противоречу Бытию, поскольку ограничен и сотворен, и поэтому я неизбежно являюсь противоречием; я могу возникнуть как феноменология, даже феноменология «ничто», и таким образом я являюсь противоречием Бытия. Однако это обратимо, то есть Бытие также противоречит мне: в своей ограниченности я противоречу Его безграничности, однако Оно также в своей реальности противоречит мне. Естественно, мы всегда пребываем в фактической любви. Я начинаю существовать по воле Бытия, а не по логической необходимости.

Поэтому единственного решения не существует: есть решение для меня, и есть решение для Бытия. Субъект и объект взаимно соотносятся, и каждый решает другого согласно самому себе: каждый решает другого, актуализируя себя самого.

Объект представляет собой определенное существование, я есть объект Бытия, но как «Я» существующее, я являюсь субъектом всего, мною полагаемого, и мои производные или проекции объективируют мое присутствие в мире и мою историю. Аналогичным образом, как на уровне чистого Бытия, так и на уровне существования, действует та же типология взаимодействия и, в конце концов, можно достичь абсолюта между существованием и Бытием, и существование откликается, провоцируя Бытие.

На первом этапе дискурса мною утверждается, что единого решения — нет, но в действительности оно существует, поскольку финалом всякой точной науки является нулевая точка: путь субъекта ведет к уничтожению им самого себя, поскольку он идентфицирирует себя как субъективный акт. Когда субъект полностью решил все касающееся себя, он решил и всю предметность и, следовательно, он предстает как «Я есть». Проблема объекта решается, когда субъект актуализирует себя. Проблема существует до тех пор, пока субъект и объект представляются отдельными друг от друга, сохраняется двойственность, но когда они растворяются, возвращается единство. Субъект прекращает играть в поиск и находит свою вытесненную истину, неизбежное соматическое воплощение которой представлял собою объект.

Объект — это психосоматика проекций субъекта, который, справляясь с ней, восстанавливает часть самого себя; то же самое происходит во время серьезной онтоп-сихологической психотерапии, когда устранение симптома способствует созиданию субъекта: «Я» осознает вытесненное им, используя его для целостного саморазвития. «Одно разрешает другое сообразно себе самому», — это означает, что всякая вещь естественно взывает к своему началу. Решение определяется тем, что всякая вещь отстаивает свое начало, свое равновесие, вследствие чего — какова бы ни была проблема, — истина уже установлена, внутренне присуща: дело только в том, чтобы дать ей родиться, изложить ее.