PsyhologToday.Ru

В каком качестве мы должны понимать человека при его рассмотрении — homo faber, homo economicus или homo sapiens!

Homo faber— это технология, наука, в ее многофункциональном применении для нужд человека. Homo economicus — это управляющий множеством благ и способов «иметь», распорядитель экономических пространств и потребностей. Homo sapiens — это тот, кто знает вещи с удовольствием, совместно с жизненным миром. Слово «знать» происходит из латыни: познание, обладающее вкусом Бытия, понимаемого в онтологическом, радикальном смысле как первичная позиция реальности в мире.

Профессиональный опыт и академическая подготовка позволяют мне глубоко проникнуть в различные области знания, на междисциплинарном уровне.

В чем состоит понятие феноменологии? Для того чтобы придти к критическому пониманию феноменологии Гуссерля, следует исходить из старого схоластического понятия "accidens".

Акциденция — это проекция, виды «происходящего», это совокупность феноменов, фактов, которые не имеют ничего общего с субстанцией. В конечном счете, субстанция — это психическая форма, интенциональная реальность, или то, что находится «под» всем тем, что видно. Итак, для того чтобы найти субстанцию, следует превзойти все ее видимые проявления, всякую ее феноменологию. Необходимо совершать постоянное эпохе.

Только так можно получить оперативную субстанцию интенциональности.

Интенциональность — это причинность, которая порождает следствия, но не показывается сама; она действует внутри своих проявлений, внутри своих эффектов, однако никогда не констатируется непосредственно. Эта интенциональная субстанция навёрстывается после вычитания различных явлений, образов, поведения и т.д. После подобных многократных очищений достигается сущность.

Сущность означает: действие с бытием. Это специфическое действие того, что иначе зовется душой. Итак, по Гуссерлю (что констатируется также моим клиническим опытом), все воспринимаемое нашими чувствами — это феномен, который не содержит реальность саму по себе и не позволяет нам схватить причинность. Наши логические или интеллектуальные операции — это феноменология. Они не конституируют чистую объективную данность. Наши волеизъявления, наши воспоминания суть феноменология. Наше сознание, наша рефлексия,

— какой бы глубоко внутренней, интимной она ни была

— это феноменология; то есть через них мы не достигаем конститутивных истоков жизненного мира.

Мы видим многие вещи, которые происходят в мире, но не принадлежат жизненному миру. Бессознательное, комплексы, динамики представляют собой все еще феноменологию человека, а значит, не являются объектами высшей живой реальности. Науки и психология находятся вне в-себе объективного мира бытия, жизненного мира. По сути, Гуссерль разными способами пытался объяснить, что если мы хотим заниматься объективной универсальной наукой и придти к знанию, которое стало бы очевидностью для каждого чистого «Я», — то есть если мы хотим быть способными на науку, преодолевшую все эпохе, все феномены, — необходимы многие чистые «Я», чистые Эго, которые смогут вступить в то трансцендентальное, где «Я» выполняет функцию , приводит в действие науку и реальность.

По сути, это достижение того знания, где я — ученый, я — философ, я — человек — вижу, где я есть реальность, внутренняя причинность причинности жизни. По сути, Гуссерль учит тому, что прежде чем заниматься наукой, необходимо достичь фундамента, нечто вроде Ur-Ich, априорного «Я», оригинального «Я». Чтобы достичь этого априорного «Я», изначального «Я», установленного жизненным миром, каждый должен пройти процесс различных выключений — три или пять эпохе — то есть отсечь всякую форму, чтобы обнажить субстанцию, сущность от всех ее акциденций, от всей ее феноменологии.

По-моему, благодаря глубинному классическому еврейскому воспитанию, что означает архетипную духовную подготовку и опыт, посвящающий в жизненный мир, Гуссерль вознамерился провести систематическую критику научных структур.

Но такова была вечная проблема всех великих философов от Декарта до Гуссерля. Они знали, но не могли доказать познанное через логику рациональных операций, аккредитованных социальным контекстом. Очень трудно дать понять множеству исследователей следующее: то, до чего они дотрагиваются, что исследуют, — все это еще тень, а не реальность сама по себе.